Смертность Одиннадцатого всегда сваливается на меня неожиданно, подминая до состояния "мне кажется, я лежу мертвая под дождем".
Это при том, что Одиннадцатый весь состоит из смертности - из постоянного побега от себя и своих ошибок, прошлых жизней, любовей, друзей и детей. Я не читала никаких спойлеров перед "Невозможным Астронавтом", и в награду получила измолотую душевную составляющую, которую не то чтобы очень вылечил финал сезона. Возможность смерти ничуть не легче самой смерти. Она уже нарушает незыблемость мира. Что-то такое у Бориса Херсонского было - "а до того корабли не тонули, свободно ходили они...". Да.

Словом - и сколько бы я не примеряла других актёров на исходную роль, и сколько бы не рассуждала о необходимости обновлений, в итоге остаюсь с очень холденовской потребностью ставить "некоторые вещи" в стеклянную колбу, чтобы они не менялись.
А взамен получаю "Я встретил девушку и как-то отошел от медитаций".
Да? Ощущаете силу неизбежных аллюзий?

В общем, я люблю Одиннадцатого и меньше всего хочу для него смерти. Он до сих пор не жил той жизнью, которой мне бы для него хотелось - не в перспективе одного длинного путешествия к своей могиле, а просто. Счастливо. И, видимо, никогда уже не поживет.
Мне хочется чего-нибудь славного для этого Доктора: ребенка, который не умрет по его вине; любимой, которая не пожертвует собой ради него; друга, который не распылит себя по вселенной. Это все хорошо и героически, и потому совершенно невыносимо. Нужно совсем не иметь совести, чтобы такое одобрять. У Одиннадцатого совесть есть. И потому градус самоедства все растет и растет - через ребячливость, нервные улыбки и беготню. И где-то уже намечается предел.
Я ничего не жду от рождественского спешла: такие эпизоды в девяти случаях из десяти получается в духе "о чем не подумаешь - жизнь сделает наоборот". Просто не хочу, чтобы Одиннадцатый уходил в контексте сумбурности. Так ли необходимо, чтобы решением всех проблем снова стало разрубание гордиевого узла - смерть? Delenda est Cartago.

А, отзывы. В этом сезоне они тоже блистали. Мне особенно запомнился компаративный анализ одежды спутниц: разношенные джинсы и толстовки в "хорошие времена" привносили духовность, платья убивают смысловую составляющую сегодня. Ну как, ребята? Я ведь говорил, что справлюсь. А ну-ка тренер, выпускай меня на поле.
Был ещё пост, где "I am talking!" у Пандорики сравнивалось с аналогичной фразой в "Лампе дурака", что как бы намекало.
Не знаю, как у вас, но у меня эти размышления вызывают Неподобающее Выражение. Я чувствую вопреки собственному здравому смыслу, что где-то совсем рядом - может, в соседнем доме - умирает поэт, но где-то еще ближе джинсы идут войной против платьев, и не могу же я вечно метаться между горем и величайшим восторгом.
(Сэлинджер меня простит, я надеюсь)
Господи, ну и бог же у нас.